Том 10. Публицистика - Страница 126

126

Три парня сошлись из разных деревень на службу в Красную Армию. Хороши ли они были до этого, плохи ли, — неизвестно. Зачислили их в танковые войска и послали в бой. Их танк ворвался далеко впереди во вражескую пехоту, был подбит и расстрелял все снаряды. Когда враги подползли к нему, чтобы живыми захватить танкистов, три парня вышли из танка, у каждого оставался последний патрон, подняли оружие к виску и не сдались в плен. Слава им, гордым бойцам, берегущим честь родины и армии!

Летчик-истребитель рассказывал мне: «Как рой пчел, — так вертелись вокруг меня самолеты противника. Шея заболела крутить головой. Азарт такой, что кричу во все горло. Сбил троих, ищу прицепиться к четвертому. Сверху — то небо, то земля, солнце — то справа, то слева, кувыркаюсь, пикирую, лезу вверх, беру на прицел одного, а из-под меня выносится истребитель, повис на тысячную секунды перед моим носом, вижу лицо человека — сильное, бородатое, в глазах ненависть и мольба о пощаде… Он кувырнулся и задымил. Вдруг у меня нога не действует, будто отсидел, значит — ранен. Потом в плечо стукнуло. И пулеметная лента — вся, стрелять нечем. Начинаю уходить, — повисла левая рука. А до аэродрома далеко. Только бы, думаю, в глазах не начало темнеть от потери крови! И все-таки задернуло мне глаза пленкой, но я уже садился на аэродром, без шасси, на пузо».

Вот уже больше полвека я вижу мою родину в ее борьбе за свободу, в ее удивительных изменениях. Я помню мертвую тишину Александра Третьего, бедную деревню с ометами, соломенными крышами и ветлами на берегу степной речонки. Вглядываюсь в прошлое, и в памяти встают умные, чистые, неторопливые люди, берегущие свое достоинство… Вот отец моего товарища по детским играм — Александр Сизов, красавец с курчавой русой бородкой, силач: когда в праздник в деревне на сугробах начинался бой, — конец шел на конец, — Сизов веселыми глазами поглядывал в окошечко, выходил и стоял в воротах, а когда уж очень просили его подсобить, натягивал голицы и шутя валил всю стену; в тощем нагольном полушубке, обмотав шею шарфом, он сто верст шагал в метель за возом пшеницы, везя в город весь свой скудный годовой доход. Сегодня внук его, наверно, кидается, как злой сокол, на германские бомбардировщики.

Я помню, в избе с теплой печью, где у ткацкого станка сидит молодая, в углу на соломе спит теленок, огороженный доской, — мы, дети, собравшись за столом на лавках, слушаем высокого, похожего на коня старика с вытекшим глазом, — он рассказывает нам волшебные сказки. Он побирается, ходит по деревням и ночует, где пустят. Молодая за станком говорит ему тихо: «Что ты все страшное да страшное, расскажи веселую…» — «Не знаю веселую, дорогая моя, не слыхал, не видал, — и одним страшным глазом он глядит на нас, — вот они разве увидят, услышат веселое-то…»

Я помню четырнадцатый год, когда миллионы людей получили оружие в свои руки. Умный народ понимал, что первое и святое дело — изгнать врага со своей земли. Сибирские корпуса прямо из вагонов кидались в штыковой бой, и не было в ту войну ничего страшнее русских штыковых атак. Только из-за невежества, глупости, полнейшей бездарности царского высшего командования, из-за всеобщего хищения и воровства, спекуляции и предательства не была выиграна русским народом та война.

Прошло двадцать пять лет. От океана до океана зашумели золотом колхозные нивы, зацвели сады, и запушился хлопок там, где еще недавно лишь веял мертвый песок. Задымили десятки тысяч фабрик и заводов. Тот же, быть может, внук Александра Сизова, такой же богатырь пошел под землей ворочать, как Титан, один сотни тонн угля за смену. Тысячетонные молоты, сотрясая землю, начали ковать оружие Красной Армии — армии освобожденного народа, армии свободы, армии — защитнице на земле мира, высшей культуры, расцвета и счастья.

Это — моя родина, моя родная земля, мое отечество, — и в жизни нет горячее, глубже и священнее чувства, чем любовь к тебе…

Кто такой Гитлер и чего он добивается

Врага нужно знать. Кто такой Гитлер? Вот что рассказывает один из его бывших друзей:

— Гитлер — австрияк, сын мелкого таможенного чиновника, настоящая фамилия его — Шикльгрубер.

Образование у него среднее, как было, так и осталось. В школе учился плохо, по окончании мечтал стать художником, но, за отсутствием таланта и средств к существованию, работал одно время маляром в строительной конторе. За отказ войти в профсоюз и также за антисемитизм был снят с работы. Тогда он стал чертежником и, в общем, не отличался от среднего обывателя, — разве только тем, что был хилый и нервный.

Во время империалистической войны работал при штабе одного из баварских полков и дослужился до ефрейтора… В одной военной переделке был отравлен газами, едва не ослеп, и тут его нервность перешла в истерию, вплоть до галлюцинаций… Но пока еще эти качества не находили у него применения.

В 1919 году, после разгрома революции в Мюнхене, он стал работать следователем в особой комиссии и тут впервые получил вкус к человеческой крови, сочиняя обвинительные акты и подводя германских революционеров под расстрел.

В то время в Мюнхене образовался первый кружок той партии, которая впоследствии получила название «национал-социалистической». Гитлер по поручению кружка выступал как лектор по антисемитизму и в этом проявил недюжинный талант. В кружке он значился под номером седьмым.

Но его на первые места не выдвигали, он исполнял роль, так сказать, барабанщика кружка. Отличительная его черта — «чертовское тщеславие», — как говорит о нем его друг. Гитлер — человеке надрывом, с хрупкой волей, слабый перед сильным. Но владеет тайной передавать во время выступлений с трибуны свою истерику слушателям.

126