Том 10. Публицистика - Страница 41

Мечтай и работай, размалывай свою жизнь в жерновах на доллары, плывущие в хозяйский карман… И в результате, — из голубых туманов мечты, — шлеп на булыжники действительности, — тридцать миллионов безработных, и ты стоишь с миской за бесплатной раздачей супа.

Мировая война создала короткий подъем благосостояния для части населения с тем, чтобы, ускорив все сроки, швырнуть миллионные человеческие массы в невиданные по тяжести и бесцельности формы борьбы за существование. Теперешний экономический кризис есть законная, неизбежная и новая форма буржуазной цивилизации. Никакими иллюзиями не прикрыть ее беспощадности.

Товарищи, есть другой мир и другой труд.

На суровом знамени военного коммунизма первых лет русской социалистической революции было написано: «Кто не работает, тот не ест». Это значило, что Советская Россия изгоняла из своих пределов всех живущих чужим трудом. Это был первый шаг революции.

Второй — восстановление силами всего народа разрушенной промышленности и сельского хозяйства.

Третий — организация труда, поиски более совершенных и гибких форм его.

Четвертый — начало пятилетнего плана, то есть начало того, во имя чего совершилась Октябрьская революция, — построение социализма.

Эти четыре шага пронизывает политическое воспитание народных масс, имеющее целью: во-первых, разрушить тысячелетиями созданное представление о труде как неизбежности для поддержания личного существования или как средства достигнуть (лично) такого состояния, в котором труд будет не нужен, и, во-вторых, создать новое отношение к труду как к естественному состоянию борьбы за построение социализма, то есть к плановому и механизированному хозяйству на земле, где орудия производства и продукции будут принадлежать самим трудящимся, где тяжесть труда будет перенесена на механизмы, где облегченный и сведенный до минимума труд должен стать естественным побуждением здорового организма.

Таковы в двух словах задачи. В применении к действительности они встретили и встречают сильное сопротивление с трех сторон: во-первых, со стороны буржуазных элементов в самой Советской России, во-вторых, со стороны капиталистического окружающего нас мира и, в-третьих, со стороны ужасающей темноты, экономической отсталости и анархического отношения к труду, доставшихся в наследие Октябрьской революции от помещичьей, первобытно крестьянской и промышленной (с почти колониальными формами) царской России. Это — пассив.

В актив нужно отнести неизмеримые естественные богатства, неисчерпаемую свежесть сил народов, населяющих СССР, и закаленность в борьбе, веру в победу, энергию, преодолевающую все лишения, наиболее сознательной, ведущей части пролетариата. Из этого источника сил питаются партия, строительство, хозяйство.

Но пассив огромный. Им объясняются все перебои, несовершенства и недочеты нашей жизни. То, что совсем просто на высоко развитом индустриальном Западе, у нас сопряжено с усилиями. Преодолеть инерцию, вызвать к жизни созидающие силы стоит таких усилий, что если бы иностранцы, приезжающие взглянуть на наши ободранные города, на нашу торопливую и неровную жизнь, вместо того чтобы говорить о «новом крепостном праве», потрудились подвести итог всем затратам духовных и физических сил, брошенных, как зерна, в поднятый чернозем Советского Союза, — думаю, что многие, подавив вражду, сняли бы шляпу перед таким проявлением длительного героизма…

Как же идет трудный процесс организации новых форм труда в СССР?

Основа процесса — инициатива, идущая снизу вверх, от самих рабочих, от образования мелких ударных групп, расширяющихся затем по всему производству.

В капиталистической экономике творящая сила — свободная конкуренция. Взамен ее у нас — социалистическое соревнование. Энергия конкуренции вызывается долларом, энергия соревнования — политическим воспитанием, которое ставит перед рабочими не только ближайшую цель усилия, но его значение в общей экономике страны и его отзвук еще далее — в перспективе грядущего.

Шутники могут нарисовать себе картину советского рабочего, держащего в одной руке «Капитал» Маркса, в другой — рычаг от станка. Это так же неверно, как то, например, что новорожденный буржуа времен великой французской революции шел на завоевание Европы, имея в руках ружье и томик «Общественного договора» Жан-Жака Руссо. Но буржуа знал, за что умирает под трехцветным знаменем, а солдаты прусского короля и австрийского императора ничего не знали.

Социалистическое соревнование есть знание, а форма — ударная бригада. На отстающем в производстве заводе, на строительстве, где обнаружен прорыв, образуются по инициативе самих рабочих ударные группы; дисциплиной, производительностью труда и качеством продукции они подхлестывают отстающих. В помощь им создаются «планово-оперативные группы», ставящие задачей довести промфинплан до каждого станка, рационализировать производство и укрепить ударные группы в цехах.

Завод, идущий впереди в производстве, посылает на другой, отстающий, «общественный буксир», состоящий обычно из профессионального работника, партийного работника, хозяйственника, техника и нескольких лучших ударников, с тем чтобы передать отстающему заводу свой опыт организации труда, производства и массовой работы.

Есть уже заводы, объявившие себя сплошь ударными. Процесс кристаллизации высших форм труда происходит в самой толще рабочих масс. Когда на втором году пятилетки стало не хватать рабочей силы, обнаружилось вредное явление «текучести» — переход рабочих с завода на завод, отсюда — простои станков, падение производства. Против этого выдвинулись, опять-таки инициативой самих рабочих, «рабочие заслоны», «ударные бригады», «товарищеские суды» и прочее. Это движение вылилось в форму «самоконтрактации», то есть добровольного закрепления рабочих за своими предприятиями до конца пятилетки, причем в самоконтрактации строго соблюдается принцип добровольности, так как насилие в данном случае привело бы к дурной работе по приказу и к подрыву самого принципа соревнования и ударничества.